Дворяне

Очерки генеалогии дворянских родов Елецкого уезда XVII века.

Русское дворянство в XVII веке не представляло собой единую по положению замкнутую группу. В состав дворянства входили различные по имущественному и социальному положению чины. Их объединяло одно обстоятельство – все они являлись представителями старинных служилых родов, которые служили московскому государю на протяжении нескольких поколений. Поэтому русские дворяне в допетровскую эпоху назывались служилыми людьми «по отечеству».

Служилые люди «по отечеству» составляли в России XVII века большую и разнородную социальную группу. На верху этой группы находились различные московские чины. Но основную массу составляли провинциальные служилые землевладельцы (т.н. «дети боярские»), которые делились на выборных, дворовых и городовых. Дворовые и выборные считались местной элитой. Свое название они получили в наследство от тех времен, когда они, как лучшие представители своей земли, были первыми кандидатами на службу в Государев двор. Самым нижним чином служилых «по отечеству» были городовые «дети боярские».

Термин «дворянство» в XVII веке имел несколько иное значение, чем в последующее время. Но дворяне XVIII - XIX веков считали «детей боярских» допетровской Руси такими же дворянами, как и они сами. Термин «дворянство» применительно ко всем служилым «по отечеству» не употреблялся в XVII веке. Провинциальные дворяне именовались «детьми боярскими». Таким образом, дети боярские – один из чинов из общей массы служилых людей «по отечеству».

Провинциальное дворянство в XVI-XVII веках располагалось в основных территориальных единицах страны – уездах. Существование уезда без служилых «по отечеству» было невозможно. Дворяне имели поместья в уезде, принимали активное участие в хозяйственном освоении его территории, играли важную роль в управлении уездом, решая многие внутренние вопросы.

Дворянство каждого уезда представляло собой своеобразную корпорацию, представителей которой объединяла общность военной службы. Военная служба московскому государю была главной обязанностью дворянства. Дворянин за службу получал поместье и владел им до тех пор, пока являлся в полки. В службу дворяне поступали с 15 лет и служили вплоть до старости или увечий.

В 1591-93 годах был построен город Елец, существовавший до 1414 года как центр княжества. С 1594 года начинается оформление уезда, которое проходит одновременно с формированием корпорации местного дворянства. В 1604 году наличие местной дворянской корпорации в уезде подтверждают документы[1].

Елецкий уезд охватывал по своей территории большую часть современной Липецкой области и, частично, Ефремовский район Тульской области. В XVII веке Елецкий уезд делился на 5 административных единиц, собственно город и четыре стана: Елецкий, Засосенский, Бруслановский и Воргольский. Елецкий стан располагался к северо-западу от Ельца между реками Воргол и Пальна. С ним граничил Воргольский стан, который охватывал междуречье рек Воргла, Большой Чернавы и Быстрой Сосны. Самым крупным был Засосенский стан, который выходил за Дон, а также ограничивался реками Быстрая Сосна и Снова. Бруслановский стан лежал между реками Дон, Красивая Меча, Быстрая Сосна и Пальна.

Первые елецкие дворяне в большинстве своем выходцы с региона Средней Оки: рязанских и тульских краев. Первоначально в 1594 году на службу было набрано 200 человек. Именно они стали соиально-биологическим фундаментом для дальнейшего развития дворянской корпорации в Ельце.

К 1600 году количество дворянства в уезде резко выросло. В 1604 году представителей елецкого дворянства насчитывалось уже около 800 человек. Резкое увеличение численности было связанно с необходимостью скорейшего хозяйственного развития уезда. Однако как показывают документы меры по увеличению числа дворян часто были слишком кардинальны. Так в дворянство Елецкого уезда записывали представителей казачества, стрельцов, иногда даже крестьян. Главный критерий – годность к службе.

В начале XVII века дворянство Елецкого уезда оказалось в непростой ситуации. Экономическое положение большинства их было очень тяжелым. Крестьянское население в уезде почти полностью отсутствовало, землю приходилось пахать силами дворянских семей. При этом дворян несли массу повинностей и податей. Государство собирало с дворян хлеб для отправки на более опасный пограничный Юг.

В Смутное время 1604-1618 годов Елецкое дворянство приняло довольно активное участие. Ельчане поддержали Лжедмитрия весной 1605 года. Большинство елецких дворян летом 1606 года выступили против Василия Шуйского, провозгласившего себя царем после смерти самозванца. В 1613 году ельчане присягнули на верность новому царю Михаилу Федоровичу Романову. Смутное время продолжалось еще несколько лет и закончилось для Ельца трагическими событиями: город был взят и разрушен войсками запорожского гетмана Сагайдачного.

После Смутного времени ситуация в уезде в целом улучшается. Это было связанно с притоком сюда крестьянского населения и хозяйственным подъемом 20-х годов. Однако этот процесс продолжался не долго.

Социально-экономические процессы, проходившие в России, привели к обнищанию общей массы елецкого дворянства. По данным на 1648 г. в Елецком уезде около 70% дворян не имели крестьянских дворов на своих землях[2]. Это была значительная по составу группа помещиков-однодворцев. Одновременно образовалась небольшая группа из дворян, которую можно назвать местной элитой. Эта группа реально управляла жизнью Ельца и уезда. Постепенно однодворцы становятся неспособными выполнять свою главную обязанность – военную службу. Государство постепенно заменяет их полками нового строя: драгунами, рейтарами, копейщиками.

Местная элита напротив становиться главной опорой власти в уезде. Она все больше замыкается. В 1699-1701 годах дворян было предложено платить новые подати вместо службы. Согласившиеся на это выбыли из рядов дворянства и стали однодворцами. Остальные, главным образом представители местной элиты, остались в числе дворян.

В Елецком уезде дворянское звание было оставлено за 90 человек из общего числа детей боярских, составлявшего примерно 1300 человек.[3] В число дворян вошли: Архиповы, Бабанины, Бавыкины, Барановы, Басовы, Башкотовы, Бехтеевы, Бибиковы, Боевы, Бородины, Бредихины, Булгаковы, Бунины, Бутурлины, Быковы, Владимировы (Володимеровы), Гвоздевы, Гладкие, Горяиновы, Гребенкины, Губановы, Гурьевы, Гущины, Демины, Дешины, Долбиловы, Еропкины, Есины, Есиповы, Зибровы, Журавлевы, Зайцевы, Зеленины, Злобины, Змеевы, Измайловы, Измалковы, Исаевы, Клевцовы, Климовы, Кинаевы, Кобелевы, Коблуновы, Кобзевы, Кобузевы, Коверины, Ковыршины, Котовы, Курасовы, Кудрявые, Кузьмины, Курбатовы, Лазаревы, Ледовские, Ломакины, Макаровы, Маховы, Меркуловы, Михайловы, Насоновы, Неклюдовы, Немцовы, Нестеровы, Нетесевы, Нехорошевы, Новиковы, Невокшеновы, Очкасовы (Ачкасовы), Паршины, Перцевы, Полуектовы, Поповы, Парахины (Пряхины), Пьяновы, Родионовы, Рындины, Сомовы, Софоновы, Субочевы, Сулдешовы, Телегины, Тереховы, Фаустовы, Филатовы, Хрущевы, Чаплыгины, Чулковы, Чурсины, Юшковы, Юрьевы.

Рассмотрим историю некоторых этих родов более подробно.

Род Бехтеевых имеет татарские корни. Фамилия Бехтеевых происходит от тюркского слова «бахт», которое означает «счастливый».

Основатель елецкой ветви Бехтеевых - Иван Алексеевич, владел землями в Смоленском уезде в районе крепости Белая.[4] В 1609 году он входил в состав русских, посетивших для переговоров лагерь польского короля Сигизмунда. В состав русской делегации входили наиболее авторитетные и родовитые из местных дворян.[5]

В 1622 году Иван Бехтеев значиться на службе в Елецком уезде. Он был награжден «за можайскую службу» поместьем на реке Дон в Елецком уезде и вотчиной во Владимирском уезде. Размер поместья Бехтеева составил 150 четвертей[6]. На его земле проживали двое крестьян и бобыль.[7]

В писцовой книге 1628/30 годов Иван Бехтеев упоминается в начальном перечне помещиков уже как сын боярский, проживающий в Засосенском стане. Более подробная информация отсутствует.[8] Такое отсутствие может быть связано с участием Ивана Бехтеева в деле о споре ельчан с Великим боярином Иваном Никитичем Романовым, дядей царя Михаила и братом патриарха Филарета. По ходу этого дела Бехтеева на время лишили поместья.

В середине 20-х годов Иван Бехтеев женился на дочери местного помещика Герасима Ивановича Шебунина.[9] Он унаследовал часть поместья своего тестя в деревне Оксизово городище (позже село Никольское, сегодня - Ксизово) в 75 четвертей. Шебунин тогда был довольно богатым помещиком. На его земле по данным 1622 года, работали трое крестьян и два бобыля.[10] Но в дальнейшем род Шебуниных «захудал».[11] В конце 20-х годов в семье Бехтеевых родился сын, который был назван Леонтием.

В последующие годы Иван Алексеевич значительно улучшил свое имущественное положение и авторитет. Это связано, по всей вероятности, с военной службой. По данным 1646 года, Иван Алексеевич владел поместьем в селе Никольское, Оксизово городище.[12] В этом селе находилось и поместье его тестя Герасима Ивановича Шабунина, который был одним из основателей этого населенного пункта.[13] Село Никольское располагалась на месте впадения реки Сновы в Дон, на возвышенности под Большим Сновским лесом, который занимал почти все пространство междуречья рек Снова и Дон. Еще в 20-е годы Ивану Бехтееву отошла часть земель Шабуниных. Иван Алексеевич получил земли в 20 четвертей за рекой Сновой под Сцепным лесом.

На земле Ивана Алексеевича проживали тринадцать бобылей и тридцать два крестьянина.[14] Это было очень большим количеством, если учесть тот факт, что более половины помещиков Елецкого уезда не имели крестьянских дворов и обрабатывали землю своими силами. Иван Алексеевич Бехтеев был самым богатым помещиком своего села и одним из самых крупных дворовладельцев уезда.

На военный смотр 1648 года Бехтеев явился на коне, с парой пистолетов, кроме того, он сумел привести с собой еще человека на коне, с пищалью и саблей. Размер его поместья составил 130 четвертей. На смотре 1648 года, он единственный, кто получил большое жалование в 14 рублей.[15] Бехтеев занимал также должность губного старосты, главную выборную должность в уезде. Задача губного старосты - противодействие уголовной преступности.

В конце 40-х Иван Алексеевич приобретает земли в Ольшанской пустоши.[16] Эта пустошь располагалась в очень удобном месте, в районе поворота реки Сновы при впадении в нее Ольшанского ручья. Свое название пустошь получила по этому Ольшанскому ручью (колодезю).

После 1650 года Бехтеев в документах не упоминается. Вероятно, он умер в это время. Если первое упоминание о нем датируется 1609 годом, когда ему не могло быть меньше 16 – 17 лет, то в год смерти Ивану Алексеевичу Бехтееву было около 60 лет. Почтенный возраст для человека XVII столетия.

В десятне 1648 года упоминается сын Ивана Алексеевича Бехтеева - Леонтий. Ему уже минуло 15 лет – возраст, в котором верстали на службу. Он не имел своего поместья и проживал с отцом[17]. После он в документах не встречается. Существует большая вероятность того, что он погиб на службе.

В документах второй половины XVII века мы встречаем упоминание еще о двух сыновьях Ивана Алексеевича Бехтеева – Епифане и Евсее. В 1648 году о них нет никаких упоминаний, следовательно, никому из них не было тогда 15 лет.

Епифан Иванович Бехтеев в писцовой книге 1691/93 годов упоминается первым. Видимо, он был старшим[18]. Он унаследовал земли отца в селе Никольское, Оксизово городище. Ему принадлежала половина деревни Ольшанец, которая ранее также находилась во владении отца и значилась как пустошь. Теперь она была заселена. Каждый из братьев владел половиной этой деревни. Деревня Ольшанец располагалась примерно в 8 км от Никольского. По указанию писца, эта деревня была заселена недавно. Основание этой деревни можно отнести к 1678 – 1690 годам.

В 50-е годы Епифан Бехтеев женился на представительнице рода помещиков Березниковых, которые имели поместье по соседству с Бехтеевыми в селе Никольском. Епифан Иванович получил часть владений от жены в приданое.[19] Поместье его в деревне Ольшанец включало: землю – 120 четвертей, сенокос – 300 копен. В его дворе проживали пять дворовых людей. На его земле находились три крестьянских двора, в которых проживали тринадцать крестьян, и два двора, в которых проживали восемь бобылей. В конце 70-х годов Епифан Бехтеев занимал должность осадного головы в Ельце. В конце XVII века Епифан Иванович занимался торговлей, у него была лавка в Ельце в районе Воскресенского собора, рядом с находившейся там богадельней.[20]

Евсей Иванович Бехтеев, также как и брат Епифан, владел поместьем отца в деревне Ольшанец.[21] Его поместье включало: двор, землю – 120 четвертей и сенокос – 300 копен. На его земле проживали 44 крестьянина в семи дворах. Кроме того, ему принадлежала вотчина в селе Никольское. Отметим, что вотчина давалась государством только за определенные военные заслуги. В 1700 году за Евсеем Ивановичем Бехтеевым в деревне Измалково числилось 26 крестьянских дворов в Елецком уезде и еще 6 дворов в Воронежском уезде.[22] Он также участвовал в тяжбах за крестьян в 1681, 1683 годах. В 1703 году на его средства деревянный храм Архистратига Михаила в Ельце был заменен новым каменно-деревянным.[23]

У Епифана и Евсея Бехтеевых были сыновья, которые унаследовали их поместья. Выделим одного из них – Петра Епифановича. Петр Епифанович Бехтеев владел поместьем в деревне Липовка, которое впоследствии стало основным местом проживания всего рода Бехтеевых. По указанию писца, поместье в деревне Липовке Петр получил по жалованной грамоте от царевны Софьи «за вечный мир с польским королем»[24].

В 1700 году за родом Бехтеевых был оставлен дворянский титул, и они были записаны в шляхетство. В перечне фамилий дворян, упоминаемых в сказках, поданных на Генеральный двор в 1700 году, на землях Бехтеевых проживали 115 крестьян.[25]

Хрущевы – известный дворянский род. Представители этого рода служили при московском дворе постоянно, а Федор Григорьевич Хрущев даже находился в родстве с царицей Марфой, супругой царя Федора Алексеевича, что позволило ему сделать хорошую карьеру.[26]

Хрущевы в XVII веке имели собственный герб, что было редкостью для русского дворянства в то время. Наличие герба связанно с тем, что род Хрущевых имел западное происхождение. В родословной росписи, поданной Хрущевыми в 1686 году (16 марта), сказано: «Хрущевы служили в Ческой земле и в каруне польской в честех и дан им герб, в том свидетельствуют русские и польские летописцы и гербовые книги, и ведомо то в государственном посольском приказе и из каруны польской того нашего роду выехал Иван Иванович Хрущов в Московское государство в 7001 году (1493) служить к великому князю Ивану Васильевичу всея России и пожаловал его великий князь Иван Васильевич на Туле и на Веркуше и в иных городах волостьми, служил в Москве, а дети его и внучата служили на поместьях своих на Туле и написаны в дворовой книге 7045 (1537) года, а в тысячной книге, как поместили в Московском уезде за бояры и с служилыми князи».[27]

От этого Ивана Ивановича род Хрущевых берет свое начало в русской земле. Он имел 8 сыновей. Весь XVI век Хрущевы были воеводами в городах, хотя некоторые представители рода служили при дворе Ивана Грозного (Лука Иванович) и Бориса Годунова (Алексей Васильевич). Нас будет интересовать ветвь Хрущевых, обосновавшаяся в Елецком уезде. Эта ветвь берет свое начало от Петра Ивановича, второго сына выехавшего на Русь Ивана Ивановича Хрущева. Его единственный сын Лука Петрович ничем особенным не отличился, проведя жизнь в разных городах на воеводстве, он скончался в 1586 году. Лука Петрович имел трех сыновей Петра, Ивана и Бориса.

Борис Лукич Хрущев служил в Воронеже в 1593-94 годах. По некоторым сведениям он был вторым воеводой в Ельце в 1605 году. Борис Лукич пробыл тут недолго, поскольку ельчане подняли восстание против Бориса Годунова и в апреле 1605 года перешли на сторону Лжедмитрия. Борис был переведен в Рыльск. Он поддержал Василия Шуйского, выбранного на трон и в 1608 году, как старший представитель рода, получил поместье деда Петра Ивановича в Московском уезде. В том же году он погиб на службе. Второй брат, Петр Лукич, в 1604 году был послан Борисом Годуновым на Дон просить помощи казаков, но те схватили его и отвезли Лжедмитрию. Петр Лукич умер во время пыток в Путивле в 1605 году.

Остался младший брат – Иван Лукич. После смерти брата Бориса поместье деда в Московском уезде перешло к нему. Он активно вмешался в водоворот Смуты, поддерживал Шуйского, потом, в 1613 году, Романовых. За заслуги был пожалован вотчинами в Соловском и Тульском уезде. Около 1615 года Иван Лукич просил пожаловать его поместьем в Елецком уезде, именно этот регион менее остальных пострадал в Смуту. Просьба была удовлетворена. Иван Лукич получил обширные земли в Бруслановском стане. Он основал тут целое село – Борисоглебское, в котором проживали несколько крестьян. Вскоре он приобрел земли и в починке Макееве.[28]

В 1618 году Иван Лукич был назначен вторым воеводой в Ельце «в товарищи» первому воеводе Андрею Богдановичу Полеву. Он стал участником обороны года от войск Сагайдачного, вместе с троюродным братом Степаном Лукьяновичом Хрущеввым.[29] Иван Лукич доблестно проявил себя во время осады Ельца Сагайдачным. Его считали погибшим, но Иван был только ранен. В плен к запорожцам попал старший сын Хрущева Денис[30].

После нашествия Сагайдачного Иван Лукич Хрущев обосновался в Елецком уезде вместе с семьей. Несмотря на то, что его поместье здесь было разорено запорожцами, а один крестьянин уведен в «полон».[31] Вместе с ним проживали жена Анна и сыновья Дмитрий, Василий, Лука и Иван. После 1626 года Иван Лукич выкупил из плена старшего сына Дениса.[32]

Дослужился Иван Лукич до придворного чина стряпчего. Скончался в 1629 году.

Старший сын, Денис с конца 20-х годов он служил в Москве по военной части. В 1658 году он - стряпчий рейтарского строя. Скончался Денис Иванович в конце 70-х годов. На земли в Елецком уезде он никогда не претендовал и с родными связей почти не поддерживал.

После смерти Ивана Лукича владения его в селе Борисоглебском перешли вдове Анне.[33] Поместье осталось за ней в полном объеме, а не в прожиток, поскольку с ней проживали четыре сына. Здесь проживали десять крестьян и четверо бобылей в своих дворах. Отдельно находился двор приказчика. Поместье в 255 четвертей включало: пашню - 10 четвертей, крестьянскую пашню – 7 четвертей с осьминой, перелог – 32 четверти с осьминой, дикое поле - 205 четвертей, сенокос - 200 копен.[34] Кроме того, за Анной числились еще земли в других местах уезда. Вместе с матерью проживали и дети, Дмитрий 9 лет и Василий 7 лет, а также малолетний Лука. Где находился второй сын, Иван, неизвестно.

В 1646 году Анна Хрущева имела одно из крупнейших поместий в уезде. На ее земле проживали сто шестнадцать крестьян и бобыль. Один крестьянин числился в беглых. Кроме того, в том же селе за ней и ее детьми числились четыре задворных человека «старинные, мужа ее Ивана Хрущева».[35]

Дмитрий Иванович Хрущев начинает свою карьеру с 30-х годов, к концу жизни в 1676 году он значился как московский дворянин. Один из сыновей Дмитрия, Иван «Меньшой», получил земли в селе Борисоглебском в 1676 году. На его земле проживали семьдесят три крестьянина.[36] Он ничем особенно не отличился, к службе способностей не проявлял, но прожил до 1741 года. Вторая часть поместья Дмитрия Ивановича в Борисоглебском перешла второму сыну - Прокофию. Он жил недолго и скончался в 1681 году холостым. Третий сын Дмитрия, Василий, дожил до 1725 года. Он получи земли Прокофия в 1681 году, но большую часть жизни приводил в Москве, а затем в Петербурге. С 1692 году служил стольником, был дважды женат, но имел одного сына.

Третий сын Ивана Лукича, Василий Иванович, служил жильцом в Москве с 1631 по 1646 годы. К 1669 году он - дворянин московский. Скончался Василий Иванович в 1679 году. Незадолго до смерти он вернулся и обосновался в Борисоглебском, где на его земле проживали тридцать четыре крестьянина[37]. Василий Иванович оставил трех сыновей: Ивана, Исайю и Осипа. Исайя сделал хорошую карьеру при дворе Петра I. В 1692 году государь пожаловал ему чин стольника, в 1696 году в Азовском походе он служил есаулом. В 1703 году находился в начальных людях. После чего был послан воеводой в Рузу.

Младший сын Ивана Хрущева Лука, служил в чине стряпчего с 1636 по 1658 годы. В феврале 1639 года он встречал персидского посла. В 40-е годы проживал в своем поместье и занимался хозяйственной деятельностью. В отказных книгах Елецкого уезда Лука Иванович выступал свидетелем распределения урочищ и непаханых земель, так как был грамотен и имел авторитет у соседей.[38]

В 60-е годы Лука Иванович вернулся на государеву службу в Москву. Находился он в личном подчинении у государя Алексея Михайловича. За верную службу Лука Иванович был пожалован в чин «дворянин московский» в 1668 году. В 70-е годы Лука Иванович вернулся в родное поместье, но, в отличие от братьев, хозяйственной инициативы не выказывал и был вполне доволен 14 крестьянами, проживавшими на его землях.[39] Скончался Лука Иванович в 1682 году. У него было три сына: Иван, Максим и Федор.

Род Шиловых происходит из Рязанских краев, так еще в XV веке был известен Иван Васильевич Шило Кучецкий.[40]

Первый известный нам представитель этого рода в Ельце, Замятня Ермолович, упоминается в десятне 1604 года как новик.[41] Замятня – это прозвище и настоящего имени Шилова мы не знаем. Слово «замятня» означало смуту, замешательство. Он явился на службу «вновь», вместо отца. Замятня получил жалование в 5 рублей. В платежной книге 1615 года он - владелец поместья в деревне Проходская поляна на реке Мече (сегодня Красивая Меча) под Проходским лесом.[42] В 1618 году он был взят в плен татарами и продан в рабство туркам, которые отвезли его на каторгу.[43] Он, однако, стал основателем рода Шиловых в Елецком уезде.

Возможно, что отцом Замятни был помещик Ермол Григорьевич Шилов, который впервые появляется в елецких документах после пленения Замятни, в 1618 году, как владелец сразу двух поместий в деревнях Проходская поляна и Пажень.[44] На то, что он имел родственные отношения с Замятней, указывает география его землевладения. Кроме того, есть данные, по которым в 1613 году Ермолу и Замятне Шиловым были выделены места в Ельце под осадные дворы[45].

По десятне 1622 года Ермол Григорьевич – губной староста с окладом в 250 четвертей, денежным – 8 рублей и поместьем в 100 четвертей. Он владел 5 крестьянскими и 5 бобыльскими дворами. На службу он мог явиться на «добром» коне, с саадаком и саблей, да привести с собой вооруженного холопа с самопалом и саблей и слугу «на возу с пищалью».[46] Но на смотр 1622 года он явился в последний раз, за раны и увечья он был отправлен в запас (осадную службу). В 1626 году в оброчных книгах встречаем крестьян Ермола Григорьевича. Они промышляли рыбой в реке Мече. Предположительно в 1627 году Ермол Григорьевич скончался.

Вместо Е.Г. Шилова на службу, еще в 1622 году, был записан его сын Денис. Ему было тогда примерно 16 лет. На смотре «оклад ему учинен в 100 четвертей». Он не имел своего поместья и проживал с отцом. Тогда же он женился. После смерти отца Денис унаследовал его поместье, в котором проживал с матерью Марьей. Денису Ермоловичу было сложно самостоятельно заниматься хозяйственными делами и нести военную службу. Для этого нужен был достаточный жизненный опыт. После смерти отца к Денису приехал дядя Федор Андреевич Шилов, который был однодворцем и не имел особого богатства. К 1627 году у Дениса родилась дочь, названная Степанидой.

По писцовой книге 1628/30 года Денис проживал в своем поместье в селе Козьмодемьянском (Курасово) вместе с матерью Марьей, дочерью Степанидой и дядей Федором. Это поместье было совсем новое и заработано за службу, так как ранее Шиловым эта земля не принадлежала. Именно тут и решил поселиться Денис с семьей. У него уже была прислуга – один задворный человек. В поместье в селе Козьмодемьянском жили за ним шестеро крестьян. В целом это поместье было небольшим, всего 42 четверти. Однако за ним числились и другие земле в уезде.[47]

В 1640 году вернулся из плена Замятня Ермолович Шилов[48]. 21 год он находился на каторге в Османской империи и «Арабской земле». После освобождения он был назначен «за полонное терпение» елецким осадным головой.

Постепенно Денису Ермоловичу Шилову удалось заработать себе авторитет на службе и уважение населения. Он был одним из самых богатых и известных помещиков Елецкого уезда. По переписной книге 1646 года, Денис Ермолович имел основное поместье в деревне Пажень под Радушкиным лесом. На земле проживали семнадцать крестьян и один задворный человек. [49]

Денис Ермолович прочно закрепился в местной элите. Денис Ермолович Шилов выбирался представителем от Ельца на Земский собор 1648 и 1653 годов. Служил казачьим и стрелецким головой в Лебедяни.

В дальнейшем род Шиловых был представлен сыном Федора Андреевича, дяди Дениса, Степаном. Дети самого Дениса или Замятни нам не известны.

Основатель рода елецких помещиков Лазаревых Арсений Назарович, приехал в Елецкий уезд вместе с братом Любимом в конце XVI века и получил земли в районе реки Дон. На военный смотр весной 1604 года он не явился по непонятной причине.[50] После Смуты Арсений вернулся в Елецкий уезд, но служить больше не пошел.

У Арсения было три сына, старший из которых, Селуян, имел поместье в деревне Колесово (Верхний Хмелинец) под Яковлевским лесом.[51] У него и поселился Арсений Назарович. Селуян Лазарев был еще молодым человеком, он родился предположительно в начале XVII века. За активность на службе во времена Смуты он получил прозвище «Воин». Молодой Селуян Лазарев редко проживал в своем поместье, находясь большей частью в военных походах. Другие два сына Арсения Лазарева, Перфил и Андрон, не проживали в Елецком уезде, и в документах о них находим лишь поздние косвенные упоминания.

В 40-е годы Селуян Лазарев приобрел себе новое поместье в деревне Гнилушка (сегодня – Гнилуша) в районе реки Дон под Большим дубовым лесом. На земле Селуяна Арсеньевича проживали пять крестьян и два бобыля. Во дворе у него работали три дворовых человека.[52]

Все это время в поместье Селуяна жил его отец Арсений. В 1646 году вместе они строят монастырь, который получил название Преображенского. Преображенский монастырь находился на возвышенном холме в деревне Даньшино городище (сегодня – Даньшино).[53] Монастырю отошла земля в 40 четвертей и сенокос – 30 копен. За монастырем числился близлежащий сосновый бор длинной в версту и поперек в четыре версты. Земля была записана по грамотам Моисея, архиепископа Рязанского и Муромского 18 октября 1646 года.[54] Сам Арсений Назарьевич Лазарев принял постриг и ушел в построенный монастырь. Он получил новое имя в иночестве - Авраамий.

Мы наблюдаем дальнейший карьерный рост Селуяна Арсеньевича. В 1648 году он служил в Воронеже стрелецким головой.[55] В Воронеже уже служил его брат Андрей. Известно, что в 1664 году Воин Лазарев был отправлен по особому поручению из Москвы на Дон к казакам с царским жалованием.[56] Вероятно, это было его последнее дело на государевой службе. В дальнейшем упоминаний о нем не находим. В переписи за 1678 года сведений о Селуяне Воине уже нет. Вероятно, к этому времени он уже скончался. Вместо него служили его дети: Алексей, Антон, Афансий, Тимофей и Назарий. Их отец всю жизнь провел в службе, но в столицу пробиться не сумел. Главное, однако, было в том, что С.А. Лазареву удалось крепко «стать на ноги» в Елецком уезде. Это давало возможность его детям сделать себе хорошую карьеру.

Сумел воспользоваться заслугами отца старший сын Алексей. Карьера его складывалась непросто и не сразу. В 1685 году он еще служил в Ельце.[57] Но Алексей отличался упорством и храбростью на службе. Возможность проявить себя в военном деле ему была предоставлена в войнах с Османской империей и Польшей. Наконец в 90-е годы Алексей был переведен на службу в Москву, где занимал должность подключника Сытного Дворца. Эта должность связана с организацией царских обедов и поставкой еды ко двору. За качество блюд и организацию обедов он отвечал перед государем.

Братья Алексея, Тимофей и Антон, проживали в селе Троицком Елецкого уезда постоянно. Здесь находились их дворы. Во дворе Антона проживали три дворовых человека. За ним числились два крестьянских двора, где проживали девять человек. Тимофей имел также троих дворовых и девять крестьян в двух дворах. Такое равное наследство досталось им от отца. После смерти их деда, старца Авраамия, Преображенский монастырь был заброшен и в 90-е годы XVII века значительно обветшал.[58]

О Тимофее и Афанасии известно, что они служили в конце XVII века в копейщиках.[59] Нефед Лазарев служил губным старостой в 1685 г.[60]

Все Перцевы служили в Елецком уезде. Основателем первой ветви рода был Первый Перцев. Первый – это, конечно, прозвище (он был первым мальчиком в семье), и настоящего имени его мы не знаем. Где жил Первый Перцев, также остается загадкой. Его сыновья Леонтий и Зиновий появляются в Елецком уезде в конце Смутного времени. Старший сын Леонтий владел поместьем в починке Чурсине под Яковлевским лесом.[61] Потомков его мы не находим в источниках. Вероятно, он погиб в 1618 году во время нашествия запорожских казаков гетмана Сагайдачного. Тогда приезжает и второй сын Первого Перцева, Зиновий. Он унаследовал поместье брата в починке Чурсине. В 1622 году он явился на военный смотр в Елец.[62] На его земле в это время проживали шесть крестьян и пять бобылей. В его дворе жил задворный человек.

По писцовому описанию уезда 1628/1630 годов Зиновий Перцев - крупный землевладелец.[63] Его поместья в Засосенском стане составили 181 четверть. Все эти земли концентрировались по реке Дон. На них проживали десять крестьян, двенадцать бобылей, два задворных человека и приказчики.

В это время Зиновий Перцев был назначен кабацким головой. Эту должность он занимал несколько лет. Зиновий Перцев скончался в 50-е годы.

После его смерти поместье в деревне Чурсино и другие земли отошли его детям, Лариону и Дементию. Старшим был, видимо, Дементий. Он пошел служить в середине 40-х годов вместо отца. Дементий явился на смотр 1648 года в саадаке, с саблей.[64] На его землях, общим числом в 80 четвертей, проживали три крестьянина. Его брат, Ларион, также проживал в Чюрсине. На его землях находились три крестьянских двора с девятью крестьянами[65]. Сын Дементия, Евсей, в 1678 году владел поместьем в деревне Студеная под Яковлевским лесом. На земле проживали семнадцать крестьян.[66]

Дальнейшая история этой ветви связанна с детьми Лариона Зиновьевича Перцева.[67] Его дети, Трофим и Афанасий, унаследовали родовое поместье в деревне Чюрсино и удержали за собой «в службе» все земли, которые приобрел их дед. Они также значительно увеличили размер своих земельных владений. Размер их владений достиг 200 четвертей, сенокос 300 копен. Их земли располагались по реке Дон и доходили уже до Липовки.

За Афанасием и Трофимом числились 33 дворовых человека и два крестьянина, один был в беглых.

В родстве с потомками Первого Перцева находились потомки Ивана Перцева, трагически погибшего в 1618 году. Двое его детей, Иван и Федот, стали довольно крупными землевладельцами.[68] Иван Перцев владел землями на реке Дон и поселился в селе Болховском вместе с старшим братом Федотом.

В 40-е годы Иван занимался распределением пустых (порозжих) земель и составлял мерные книги в Засосенском стане под Ериловским лесом. Это весьма доходное место требовало знания метрической системы тех лет и большой ответственности.[69] Правда, Иван Иванович не знал грамоты, но это не мешало ему выполнять свои обязанности. Вместо него расписывался на документах его грамотный сын Степан. На земле Ивана Ивановича в селе Болховском проживали восемь крестьян, размер его земель достиг в 1648 году 150 четвертей.[70]

После смерти Ивана Ивановича его сын Степан практически не упоминается. Когда он умер, сведений нет. Земли Перцевых унаследовали дети Степана: Михаил, Ермол и Иван. В 1678 году они проживали в родовом поместье селе Болховское, которое именовалось также Пятницким. На их землях проживали 25 крестьян.[71] Ермол Перцев более в источниках не упоминается, вероятно, он умер. По писцовым книгам 1691/93 годов к старым землям в Болховском Перцевы добавили новые земельные владения на реке Липовке, где находился сенокос. На их землях проживали 15 крестьян и три дворовых человека.[72] Дети Ермола Перцева, Кузьма, Василий и Андрей, после смерти отца остались жить в Болховском, на них были записаны пустоши в устье реки Хмелинец при впадении ее в Дон.

Федот Иванович Перцев положил начало другой ветви Перцевых.

Род Тюниных входил в местную служилую элиту в 20-е годы XVII века. Затем он, правда, «захудал», но его история от того не менее интересна. Три брата Тюниных, Богдан, Филипп и Алфер Ивановичи, приезжают в Елецкий уезд, вероятно, в 1601/03 годы.

Наибольшего успеха по службе добился Филипп. По десятне 1604 года Филипп Тюнин получил денежное жалование в 4 рубля. Его земельный оклад составил 200 четвертей, что означало его принадлежность к первой статье.[73]

В 1613 году Филипп Тюнин выполнил важное государственное поручение. После прихода к власти царя Михаила Романова в южных уездах начинается движение в поддержку атамана Заруцкого, противника Романовых. Для уничтожения армии Заруцкого был послан с войсками князь Одоевский. Он обратился за помощью к ельчанам и попросил их вступить в переговоры с донскими казаками, чтобы те не поддержали Заруцкого. Это ответственное поручение было возложено на детей боярских Ф. Тюнина и Р. Морева. Их миссия закончилась успешно.

В 1615 – 1620 годы Филипп Иванович выполнял обязанности стрелецкого головы в Ельце.[74] По платежной книге 1615 года, Филипп Иванович - владелец земель в районе реки Дон, в месте впадения в него реки Тешевки. На этом месте была образованна им Тешевская слобода, рядом уже находился небольшой монастырь, с землями которого граничило поместье Филиппа. Кроме того, ему принадлежала земля в починке Тороторине в устье реки Проходни на реке Дон под Тешевским лесом. В 1615 году слобода Тешевка, где проживал Филипп Иванович, называлась уже селом Пречистенским, по названию построенной тут церкви. За ним же значились и новые земельные приобретения: поместье в деревне Короткой (Козыева) под Радушкиным лесом и в деревне Проходне. В 1619 году он приобрел земли в деревне Большая Поляна под Плоским лесом верх по реке Елец.[75]

Алфер Иванович Тюнин, брат Филиппа, по данным на 1615 год, владел поместьем в деревне Ольховец, под Радушкиным лесом.[76] Судьба третьего брата, Богдана, сложилась неудачно. Он служил в проезжей станице и патрулировал степные окрестности Ельца. Он был взят в плен во время очередного набега татар и уведен в полон[77].

На смотр 1622 года приехали два брата Тюниных, Филипп и Алфер. Филипп к этому времени влдадел поместьем в 520 четвертей.[78] На его земле проживали 25 крестьян и 8 бобылей. Такие цифры указывают на большой военный потенциал Филиппа Ивановича.

Алфер имел поместье в 130 четвертей, на котором не было ни крестьян, ни бобылей. Жил Алфер однодворцем. На службу явился с саадаком и саблею.[79]

В 1625 году Филипп Иванович Тюнин выкупил из полона брата Богдана.[80] Богдан Иванович вернулся в Елец и получил небольшое поместье в 67 четвертей в деревне Короткая (Козыево). На его земле проживали три бобыля.[81] Филипп Иванович Тюнин погиб в период с 1626 по 1628 годы. Его поместье унаследовала вдова Матрена. Она получила лишь незначительную часть земель мужа «в прожиток» – 45 четвертей в деревне Короткой[82]. На ее земле проживали два задворных человека и два крестьянина.

Алфер Иванович Тюнин занимал пост казацкого сотника в Ельце. Алфер владел поместьем в 50 четвертей в селе Пятницкое (Ковыршино), по соседству с землями Тешевского монастыря.[83] За ним же числилась пустошь за рекой Дон на реке Проходне в 100 четвертей. Он владел также поместьями в Воргольском и Елецком станах. Сам Алфер жил, вероятно, в Ельце. По отказным книгам 1641 года, он - по-прежнему сотник, составлял мерные записи в Бруслановском стане. По переписной книге 1646 года, Афлер Иванович владелец поместья в деревне Короткой (Козырево), где и проживал.[84] На его земле проживали двенадцать крестьян, два бобыля и два задворных человека.

В 1648 году Алфер имел поместье в 50 четвертей[85]. На земле проживали пять крестьян. По-прежнему он служил стрелецким сотником. То, что ему постоянно поручали должность сотника и ответственные мероприятия, указывает на служебные качества Алфера. Его сын Семен в 1678 году упоминается владельцем поместья в селе Пятницкое (Ковыршино) под Извальским лесом.[86] На земле проживали девять крестьян. По сметным книгам 1685 года, он - городовой сын боярский. На его земле проживали: племянник Дмитрий Михайлович Тюнин с детьми, Иваном, пятнадцати лет, Евсеем трех лет и Алексеем трех лет[87].

Третий из братьев, Богдан, по переписной книге 1646 года, владел поместьем в деревне Измалково (Козыево).[88] На земле проживали четыре крестьянина и бобыль. Карьеры себе он так и не сделал и каких-либо заслуг не имел.

Можно выделить две основные ветви фамилии Насоновых. Это упоминаемый еще в 1592 году Меньшой Андреевич Насонов и явившийся на смотр 1604 года сын боярский Наум Федорович Насонов.

Итак, Меньшой Андреевич Насонов был первый из всех Насоновых, переехавших на службу в Елец. К сожалению, документы не сохранили нам настоящего первого из рода ельчан Насоновых, ясно, что «Меньшой» - это прозвище. Родом он был из рязанского или тульского краев. В 1593 году Меньшой, не выдержав тягот службы, бежал в свое родовое поместье.[89] Однако, в десятне 1604 года он явился на смотр как старый помещик. На смотре он получил жалование 5 рублей.[90] Его земельный оклад составил 150 четвертей, что позволяет отнести его к детям боярским второй статьи. В последующих документах встречаем его детей, Ивана и Василия. Иван упоминается, по данным на 1620 год, как владелец поместья в деревне Короткая (Козыева) под Радушкиным лесом (сегодня Казеево). Вероятно, он унаследовал поместье отца.[91]

Деревня Короткая (Козыево) в Воргольском стане была основным местом проживания Насоновых. Это небольшая деревня, в которой, однако, владели землями известный род дворян Тюниных. Деревня была основана более чем в километре от реки Воргол, почти в самом Радушкином лесу.

Из десятни 1622 года узнаем более подробную информацию. В этом документе Иван Насонов значиться как новик. Явился на смотр «беден, пеш, собою худ». Имел поместье в 50 четвертей, однодворец.[92] Другой сын Меньшова Василий упоминается только в платежной книге 1620 года как владелец поместья в той же деревне Короткая (Казыево) под Радушкиным лесом. Он имел отдельное от брата поместье, которое также унаследовал от отцовского поместья[93]. Размер его поместья не известен. На этом данная линия Насоновых обрывается.

Насонов Федор Андреевич упоминается как явившийся на смотр, «старый» помещик в 1604 году.[94] В 1613 году он доставил донесение о победе над атаманом Заруцким под Воронежем.[95] За службу он получил 7 рублей.

По документам 1620 года, Федор Андреевич владел поместьем в деревне Короткая (Казыево) под Радушкиным лесом.[96] География землевладения указывает на то, что, видимо, все Насоновы в Елецком уезде были родственниками.

Сын Федора Андреевича Наум достиг служилого возраста в 1606 году. Тогда ему исполнилось 15-16 лет. Он явился на смотр в 1604 году и получил жалование в 3 рубля и земельный оклад в 100 четвертей, что позволяет его отнести к представителям третьей статьи.[97]

Наум Насонов пережил Смутное время и в платежной книге 1615 года упомянут среди помещиков Засосенского стана как проживавший в селе Егорьевском (Замятино).[98]

По десятне 1622 года Наум Насонов явился на службу. Имел поместье в 100 четвертей. На его земле проживали три крестьянина, он получил жалование - 5 рублей.[99] Наум Федорович Насонов принял активное участие в деле о споре ельчан с боярином Иваном Никитичем Романовым.

По писцовой книге 1628/30 годов, он владел поместьем в том же селе Егорьевском (Замятино). На его земле проживали крестьянин и два бобыля. Его поместье составило 90 четвертей. По десятне 1648 года он упоминается среди умерших[100].

В документах упоминаются дети Наума Федоровича, Василий и Дмитрий. Василий упоминается в отказных книгах 1644 года как претендовавший на озерки в селе Егорьевском. Его просьба не была удовлетворена.[101] По переписной книге 1646 года, он проживал в родовом поместье в Замятино. На его земле работали десять крестьян и шесть бобылей.[102] По десятне 1648 года, он имел поместье в 102 четверти вместе с братом Дмитрием.

Дмитрий упомянут как явившийся на смотр 1648 года впервые («новик»).[103] В документах последующих лет упоминаются потомки Дмитрия Наумовича Насонова, сын Григорий, и внуки Иван и Василий.[104]

По документам прослеживается и другая ветвь рода Насоновых.

Клевцовы происходят из Тульских мест. Эта фамилия в XVI веке известна в городе Белев. Происхождение фамилии, вероятно, от имени Клементий, в сокращении Кленя.

Антон Васильевич Клевцов впервые упомянут в десятне 1604 года как «новик» 1595 года.[105] Он получил три рубля жалования, размер его земельного оклада составил 100 четвертей. Антон Васильевич Клевцов стал одним из основателей деревни Клевцово под Гущиным лесом.

Из дальнейших источников ясно, что Антон Васильевич погиб на службе, возможно в результате разорения 1618 года. Такое заключение мы делаем на основании упоминания его жены, вдовы Дуни Клевцовой, и детей, недорослей Антона и Дмитрия. Именно они встречаются в платежной книге 1620 года как проживающие в его поместье в деревне Клевцово под Гущиным лесом.[106] Заметим, что детям Клевцова не было и трех лет. В писцовом описании 1628/30 годов упоминается только старший, Дмитрий Антонович Клевцов как недоросль, за которым числилось поместье отца в той же деревне. Это поместье в 100 четвертей включало: пашню - 5 четвертей, перелог - 25 четвертей, дикое поле - 70 четвертей и сенокос - 80 копен.[107] Дмитрию Клевцову принадлежало далеко не все поместье отца, которое, видимо, было большим, а только прожиток. Другая часть поместья в 50 четвертей в той же деревне Клевцово числилась за казацким есаулом Никифором. Любопытно, что на его земле проживали трое крестьян. Тогда как в поместье Дмитрия Клевцова крестьян не было.[108] Итак, это последнее упоминание в известных нам источниках о Дмитрии Клевцове.

В последующих документах встречаем уже его брата Михаила.[109]

Род Климовых представляет собой весьма большое число фамилий детей боярских в документах XVI – XVII веков. Первый представитель рода, Василий Степанович Климов, фигурирует в списке бежавших со службы в 1593 году.[110] В дальнейшем наиболее четко прослеживаются роды братьев Фирса и Тереха Савельевичей Климовых. Он явился на смотр 1604 года как новик 1595 года. Фирс Савельевич получил жалование в три рубля. Его земельный оклад составил 150 четвертей[111]. В платежной книге 1615 года он - владелец поместья в деревне Салково.[112] В 1628 году он владел небольшим поместьем в 36 четвертей. На его земле проживали два крестьянина. По данным источника, поместье состояло из пашни – 2 четверти, крестьянской пашни – 1 четверть, перелога – 16 четвертей и дикого поля – 30 четвертей. Сенокос составил 30 копен[113]. В переписной книге 1646 года он владел уже поместьем в селе Богоявленском (Белевец). На его земле работали три крестьянина. В том же году три крестьянина бежали от него в казаки на Дон[114]. По десятне 1648 года он явился на смотр «с пищалью да с саблею». Имел поместье в 100 четвертей. [115]

Терех Савельевич Климов упоминается в десятне 1604 года как старый елецкий помещик с земельным окладом 150 четвертей и денежным жалованием в 5 рублей. Вероятно, он относился ко второй статье детей боярских[116]. Ему удалось пережить Смутное время. Это мы узнаем из десятни 1622 года. В ней встречаем его сына, Романа Тереховича, который не имел своего поместья и жил у отца. [117] По писцовой книге 1628/30 годов, Роман Климов владел поместьем вместе с братом – недорослем Осипом в селе Рождественском (Прогорелая поляна, Созыкино). На его земле проживали двое крестьян. Небольшое поместье в 36 четвертей состояло из пашни в 5 четвертей, что было довольно много, перелога – 9 четвертей и дикого поля - 22 четверти. Кроме того, сенокос состоял из 25 копен.[118] В дальнейшем источники упоминают только Осипа Тереховича Климова, младшего сына Тереха Савельевича Климова. В десятне 1648 года он явился на смотр. Его поместье было небольшим, всего 70 четвертей. Однако он принадлежал к первой статье и формально мог иметь 250 четвертей.[119] В последующих документах встречаем Бориса Осиповича Климова, сына Осипа Климова. У него были дети Алексей 12 лет и Антон 7 лет.[120]

Первым представителем рода Архиповых, без сомнения, можно считать Осипа Андреевича Архипова, упоминание о котором есть в десятне 1604 года.[121] Он достиг служилого возраста в 1602 году. На смотре Осип Архипов получил жалование три рубля.

Судьба Осипа Андреевича обрывается в Смутное время, вероятно, он погиб во время разорения Ельца Сагайдачным в 1618 году. После этого разорения была составлена платежная книга, фиксирующая оставшихся детей боярских. Среди них упоминается сирота и недоросль Алексей Осипович Архипов, сын Осипа Андреевича.[122] По данным писцовых книг, Алексей проживал в поместье отца в селе Никольское на реке Каменке. Более подробное сообщение об Алексее Архипове предоставляет другой источник – елецкая десятня 1622 года. Здесь он фигурирует в списке сирот.[123] Упоминается и возраст Алексея – 4 года. Это очень важное упоминание. Из него мы можем сделать два вывода. Первый о том, что он родился в 1618 году, в год разорения Ельца. Второй вывод о том, что отец Алексея Осип, как и его мать, были живы в 1618 году. Это подтверждает наши предположения о гибели старшего Архипова во время разрушения города Сагайдачным.

Согласно десятне Алексей «обеднел и бродит меж дворов», живет с дядей Василием в поместье отца в селе Никольское. Однако в дальнейшем материальное положение Алексея Архипова значительно улучшилось. Уже через шесть лет он упоминается как недоросль, проживающий в отцовском поместье и имеющий 100 четвертей в том же селе Никольском на реке Каменке.[124] На его земле проживали двое крестьян. Его поместье включало: пашню – 5 четвертей, крестьянскую пашню – 3 четверти, перелог – 28 четвертей, дикое поле – 64 четверти, сенокос – 70 копен. Как видим, хозяйственная характеристика поместья достаточно хорошая, особенно если судить по количеству паханной земли (пашни).

По переписной книге 1646 года, Алексей Осипович владел поместьем в Никольском.[125] На его земле проживали три крестьянина, двое числилось в беглых. В десятне 1648 года Архипов явился на смотр на коне, с саадаком и саблей.[126] На его земле проживал один крестьянин.

На том же смотре значится и его дядя, Василий Архипов.[127] Весьма вероятно, что он жил в поместье племянника, так как упоминания о его земельном владении не имеется. В десятне 1648 года упоминается сын Алексея Архипова, Яков.[128] Он имел отдельное от отца поместье в 50 четвертей и являлся однодворцем.

Этот род поступил на службу в Елец в 1594 году. Очень вероятно, что происходят Бредихины из ливенских казаков.[129] Впоследствии все Бредихины значились помещиками в деревне Бредихино, которая позже стала селом Дмитровским (по церкви Дмитрия Солунского). Один из основателей рода Бредихиных, Петр Иванович Бредихин, упоминается погибшим на службе в Смутное время не ранее 1608 года. В платежных книгах 1615 и 1620 годов значатся его вдова Ульяна и дети Кузьма и Иван, проживавшие в поместье отца в деревне Бредихино.[130]

В десятне 1622 года Иван Бредихин встречается среди обедневших сирот как недоросль 14 лет. По указанию писца, Иван «бродит меж дворов».[131] Это упоминание достаточно странно, так как мы знаем, что у него были живы мать и брат. Так, по писцовой книге 1628/30 годов, Ульяна Бредихина с сыном Кузьмой проживала в деревне Бредихино. Причем материальное положение их было достаточно хорошим. На их земле работали шесть крестьян и четыре бобыля. Поместье в 200 четвертей включало: пашню - 15 четвертей, что было очень много, крестьянскую пашню - 9 четвертей с осьминой, перелог - 35 четвертей с осьминой и дикое поле - 140 четвертей, их сенокос составил 190 копен. Заметим, что Иван Бредихин не упомянут в писцовой книге 1628 года.[132] По переписной книге 1646 года, Кузьма Бредихин - владелец поместья в своем родовом селе Дмитровском (Бредихино). На его земле проживали три крестьянина.[133] По десятне 1648 года он явился к смотру. Имел поместье в 200 четвертей, что было достаточно большим для середины XVII века.[134]

Возможно, размер землевладения определил дальнейшее успешное возвышение Бредихиных по службе. Так, в переписной книге 1678 года фигурирует сын Кузьмы Бредихина, Антип. На его земле, в том же поместье в селе Дмитровском (Бредихино) проживали четырнадцать крестьян.[135] Бредихины также значатся в сметных списках Ельца 80-х годов. [136]

Рассмотрим род Фаустовых. Эта фамилия является одной из самых распространенных в Елецком уезде. Всего нам известно более 50 упоминаний различных Фаустовых в документах. Нам удалось определить несколько основных линий их общего генеалогического древа и выяснить с определенной долей достоверности, какая из ветвей была возведена в дворянство в начале XVIII века.

Федор Ермолович Фаустов упоминается в десятне 1604 года как не явившийся на смотр («нетчик»).[137] По платежной книге 1615 года он владелец поместья в селе Введенском (ранее починок Зиборов).[138] Видимо, ут концентрировались основные земли Фаустовых. По десятне 1622 года Федор Ермолович, явился на смотр. Он имел поместье в 70 четвертей. На его земле проживал бобыль.[139] Материальное положение его было плохим. Вскоре он переехал жить в погост Воскресенский. В 1628 году он проживал именно там, на его земле работал один крестьянин. Поместье его в 100 четвертей включало: пашню – 1 четверть, крестьянскую пашню – осьмина, перелог – 20 четвертей с осьминой, дикого поля 70 четвертей и сенокос - 80 копен[140]. По переписной книге 1646 года, он владел поместьем вместе с братом Иваном в селе Никольском (Рябинки) под Радушкиным лесом. На их земле работали уже тринадцать крестьян. Один числился в беглых.[141] Это было значительным успехом для братьев. Каким образом за 18 лет число крестьян столь выросло, неясно, частично это могло быть связано с ростом численности крестьянских семей. В сметных книгах до 1685 года как городовой сын боярский упоминается Захар Федорович Фаустов, вероятно, сын Ф.Е. Фаустовых[142].

Брат Ф.Е. Фаустова, Иван Ермолович, также фигурирует в документах. Он, как и его брат, упоминается в десятне 1604 года. В этом году он не явился на смотр («нетчик»).[143] В переписной книге 1646 года, как мы уже отмечали, кто владелец поместья вместе с братом, Ф.Е. Фаустовым в селе Никольском (Рябинки) под Радушкиным лесом.[144] Где находился Иван Ермолович до 1646 года, неизвестно. На смотре 1648 года упоминаются его дети, Василий и Афанасий. Оба они явились на смотр в Ельце впервые. Василий поместья не имел, жил у отца. Афанасий имел собственное поместье, небольшое по объему – 40 четвертей. На его земле проживали два крестьянина.[145] Далее, в документах 70-х-80-х годов встречаем сына Василия Фаустова Григория. Он проживал в деревне Фаустово.[146]

История этого рода интересна для нас тем, что среди Чаплыгиных не было крупных землевладельцев, представители этого рода не отличались на службе. Тем не менее, Чаплыгины, вернее некоторые из них, вошли в петровское дворянство в начале XVIII века.

В документах о строительстве Ельца упоминаются два Чаплыгина. Это Афанасий Иванович и Федор Иванович, вероятно родственники. В 1593 году они значатся в списках бежавших со службы.[147] Однако оба вернулись и получили поместья. А.И. Чаплыгин в десятне 1604 года явился на смотр, «старый помещик». Временно служил в городе Оскол. Его брат, Ф.И. Чаплыгин, также упоминается на этом смотре. Оба они - представители первой статьи, получили жалования в 200 четвертей.[148] В дальнейшем Афанасий не встречается в источниках. В платежных книгах 1615 года упоминаются дети Федора Чаплыгина, Исай и Парфен.[149] Они - владельцы одного поместья в селе Никольском (Ольховец) под Радушкиным лесом.[150] По десятне 1622 года, Исай Чаплыгин обеднел и пошел служить в Москву в холопы к кн. Л.Ф. Волконскому.[151] Вероятно, он вернулся в ряды служилых по отечеству, так как в десятне 1648 года упоминается умершим.[152] Его брат Парфен, по десятне 1622 года, явился на смотр. Имел поместье в 67 четвертей, однодворец.[153] По писцовой книге 1628/30 годов он владелец поместья в Никольском (Ольховец). Поместье в 50 четвертей включало: пашню – 5 четвертей, перелог – 11 четвертей, дикое поле – 14 четвертей, сенокос - 40 копен.[154]

Другая ветвь Чаплыгинах также прослеживается по источникам.

Рассмотрим историю рода Чурсиных. Она прослеживается по документам достаточно четко. Так, Иван Степанович Чурсин упоминается в писцовом описании 1628/30 годов как недоросль, проживавший с матерью Марьей и братом, тоже недорослем, Семеном в починке Чурсине под Яковлевским лесом.[155] В дальнейшем он упоминается уже взрослым, в десятне 1648 года. Тогда он имел поместье в 150 четвертей. На его земле проживали два крестьянина.[156] В том же источнике встречаем и его сына Арсения Ивановича Чурсина. Он явился на смотр впервые. Имел поместье в 50 четвертей, и значился однодворцем.[157] Хотя у нас есть сомнения относительно этой информации. В 1678 году в переписной книге упоминается его сын Марат. Он владел поместьем в селе Пятницкое. На земле проживали тринадцать крестьян.[158]

Другая ветвь Чурсиных также появляется в документах достаточно поздно. Михаил Жданович Чурсин упоминается в десятне 1622 года как явившийся на смотр. Он имел поместье в 30 четвертей и жил однодворцем[159]. По писцовой книге 1628/30 годов, он - владелец поместья в деревне Мухино городище (сегодня Мухино). У него на земле проживали два крестьянина. Поместье в 50 четвертей включало: пашню – 4 четверти с осьминой, крестьянскую пашню – 2 четверти с осьминой, перелог –11 четвертей, дикое поле – 32 четверти, сенокос - 35 копен[160]. В 1648 году он значится как умерший.[161] В переписной книге 1678 года встречаем его сына, Игната Михайловича. Он упоминается как владелец поместья в деревне Чурсино под Яковлевским лесом, находившегося недалеко от месторасположения поместья отца. На земле проживали двенадцать крестьян.[162] В сметных книгах 1685 года он также упомянут как городовой сын боярский.[163]

Посмотрим генеалогию рода Субочевых. Василий Елизарьевич Субочев впервые известен нам по документам 90-х годов XVI века. В 1593 году он бежал со службы, но вернулся и получил поместье на реке Пажень в 200 четвертей. По десятне 1604 года, он явился на смотр, «старый помещик».[164] В платежных книгах упомянут как владелец поместья в деревне Долгая Поляна (Субочево) сын Василия, Артем Субочев.[165] В десятне 1622 года Артем явился на смотр. Он имел поместье в 130 четвертей. На земле у него проживали два крестьянина.[166] По писцовой книге 1628/30 годов, он проживал в той же деревне. На его земле проживали четыре крестьянина. Поместье включало: пашню – 12 четвертей, крестьянскую пашню – 6 четвертей, перелог – 18 четвертей, дикое поле – 34 четвертей и сенокос - 50 копен[167]. По десятне 1648 года А.В. Субочев сошел со службы.[168] В этом источнике упоминается его сын, Михаил. Он явился на смотр впервые. Имел поместье в 130 четвертей. На земле работали три крестьянина.[169]

Существует упоминание и другой ветви Субочевых, родственной этой. Алифан Тимофеевич Субочев упоминается в десятне 1622 года как сирота и недоросль 10 лет. Имел поместье в 50 четвертей. На земле проживали крестьянин и бобыль.[170] По писцовой книге 1628/30 годов, он - недоросль, за которым числилось поместье отца в деревне Долгая поляна (Субочево), там, где жили и другие Субочевы. На земле А.Т. Субочева проживали два крестьянина и бобыль. Поместье в 37 четвертей включало: пашню – 10 четвертей, крестьянскую и бобыльскую пашню – 5 четвертей, перелог – 6 четвертей, дикое поле – 16 четвертей и сенокос - 30 копен.[171]

С самого начала в документах встречаем трех братьев Телегиных, Павла, Максима и Ивана. Старший брат Павел Фомич впервые упоминается в документах о строительстве города Ельца. Он получил поместье на Ольховце под Радушкиным лесом в 100 четвертей.[172] В таможенных книгах за ноябрь 1615 года Павел Фомич Телегин получил разрешение на производство пива на праздник Егория Холодного 26 ноября вместе со своими крестьянами.[173] По писцовой книге 1628/30 годов мы узнаем, что он погиб на службе не позже 1620 года, его поместье в селе Покровском (Паженьский остров) передано брату Ивану.[174]

Иван Фомич Телегин упоминается впервые в платежных книгах. Он фигурирует как владелец поместья в селе Покровском (ранее деревня Паженьский остров).[175] По писцовой книге 1628/30 годов, он владел поместьем, принадлежавшем ранее его брату Павлу в том же селе. На его земле проживали два дворовых человека, четыре крестьянина и два бобыля. Поместье в 80 четвертей включало: пашню – 12 четвертей, крестьянскую и бобыльскую пашню – 5 четвертей, перелог – 15 четвертей, дикое поле – 38 четвертей, сенокос - 30 копен.[176]

По переписной книге 1646 года, И.Ф. Телегин владел поместьем в том же селе Покровском (Паженьский Остров). На его земле проживали двенадцать крестьян и бобыль.[177] По десятне 1648 года, явился на смотр. Имел поместье в 150 четвертей. На его земле проживали семь крестьян.[178]

Третьим сыном Ф. Телегина был Максим. Он также владел поместьем в селе Покровское (ранее деревня Паженьский остров).[179] По переписной книге 1646 года, он - помещик в том же селе. На земле проживали два крестьянина и два бобыля.[180] По десятне 1648 года Максим Телегин «отбыл от службы».[181] В материалах того же смотра находим двух его сыновей, Филата и Пана. Филат Максимович Телегин в десятне 1648 года явился на смотр впервые. Имел поместье в 125 четвертей. На земле проживали три крестьянина. Его брат, Пан, также был новиком и имел совместное с братом поместье. На их земле проживали три крестьянина[182]. В дальнейшем фамилия Телегиных прослеживается непрерывно.[183]

По сохранившимся документам четко прослеживается история почти всех дворянских родов Елецкого уезда конца XVI – начала XVIII веков. Эта информация, прежде всего о месте проживания, количестве крестьян, размере земельных владений, успехах на службе. Существует комплекс документов связанный с земельными спорами, уголовными делами, торговлей и промыслами елецких дворян.

Массовые источники сохранились в фондах РГАДА по первой половине XVIII века. Это, прежде всего, ревизские сказки и ландратские книги. Наличие большого массива документов позволяет создать генеалогию дворянских родов на протяжении более чем 200 лет.

[1] РГАДА. Ф. 210. Оп.4. Д. 86.

[2] РГАДА. Ф. 210. Оп.4. Д. 88.

[3]РГАДА. Ф. 210. Столбцы Бел. Ст. Стл. 327. Л. 115.

[4] АЗР. Т.4. № 183/XXVIII.

[5] Флоря Б.Н. Польско-литовская интервенция в России и русское общество. М., 2005. С. 191 – 192.

[6] ! четверть – около 0.5 Га.

[7] РГАДА. Ф. 210. Оп. 4. Д. 87. Л. 336.

[8] Там же. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 132. Л. 20.

[9] РГАДА. Ф. 1209. Д. 136. Л. 357.

[10] Там же. Ф. 210. Оп.4. Д. 87. Л. 48.

[11] Там же. Д. 88. Л. 97.

[12] В наши дни село Ксизово.

[13] См. его владения в селе в 1615-1620 гг.: Там же. Д. 132. Л. 220.

[14] Там же. Д. 135. Л. 130 об.

[15] Там же. Ф. 210. Оп. 4. Д. 88. Л. 300.

[16] Это видно из более поздних документов: Там же. Оп.1. Д. 138. Л. 292

[17] Там же. Л. 273 об.

[18] Там же. Оп.1. Д. 138. Л. 292

[19] Там же. Л.355.

[20] Там же. Д. 137. Л. 6 об.

[21] Там же. Л. 145, 269 об.

[22] Там же. Ф. 1209. Д. 662. Л. 178.

[23] Клоков А.Ю., Найденов А.А., Новосельцев А.В. Храмы и монастыри Липецкой и Елецкой епархии. Елец. Липецк, 2006. С. 161.

[24] Там же. Л. 147.

[25] РГАДА. Ф. 210. Столбцы Белг.ст. Стл. 327. Л. 2.

[26] Седов П.В. Закат Московского царства. СПб., 2006. С. 388.

[27] Руммель В. В. Хрущевы //Родословный сборник русских дворянских фамилий. СПб., 1887.

[28] Там же. Ф. 1209. Д. 131. Л. 59.

[29] РГАДА. Ф. 123. Д.3. Л.83-88; Д.4. Л. 12-51.

[30] Воскобойникова Н.П. Описание древнейших документов архивов Московских приказов XVI – начала XVII веков. Кн. II. М., 1999. С. 171.

[31] РГАДА. Ф. 210. Столбцы Приказного стола. Д.5. Л. 174.

[32] Воскобойникова Н.П. Описание… С. 171.

[33] РГАДА. Ф.1209. Д. 132. 1628/30. Л. 887.

[34] Четверть равнялась примерно 0.5 Га.

[35] РГАДА. Ф. 1209. Д. 135. Л. 177 – 177 об.

[36] Там же. Ф.1209. 1678. Д. 8830. Л. 126.

[37] Там же. Л. 126 об.

[38] Катков С.И. Памятники южновеликорусского наречия. Отказные книги. М., 1977. С. 108.

[39] РГАДА. Ф.1209. Оп. 1. Д. 8830. Л. 126.

[40] Веселовский С.Б. Ономастикон… С. 368.

[41] РГАДА. Ф. 210. Оп. 4. Д. 86. Л. 21.

[42] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 131. Л. 177 об.

[43] Глазьев В.Н. Власть и общество на Юге России в XVII веке. Воронеж, 2001. С. 189.

[44] РГАДА. Ф. 1209. Оп.1. Д. 131-132. Л. 65 об., 90.

[45] Веселовский С.Б. Документы печатного приказа. М., 1994. С. 311.

[46] РГАДА. Ф. 210. Оп. 4. Д. 87. Л. 23.

[47] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 133, 134. Л. 951, 1324.

[48] Там же. Оп.12. Стб. Белгородск. ст. Д. 541. Л. 6 -11.

[49] Там же. Ф. 1209. Оп.4. Д. 135. Л. 189 об.

[50] Там же. Оп.4. Д. 86. Л. 88.

[51] РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 132. Л. 231 об.

[52] Там же. Д. 135. Л. 164.

[53] Монастырь, вероятно, находился на холме, где теперь расположено кладбище.

[54] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 138.

[55] Там же. Ф. 210. Оп. 4. Д. 88. Л. 290.

[56] Ридингер Н.А. Материалы для истории и статистики г. Ельца. Елец, 1993. С.69.

[57] РГАДА. Ф. 210.Оп. 6-д. Книги белгородск. ст. Кн. 17. Л.236.

[58] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 137. Л. 404, 414.

[59] ГАВО. Ф. И – 182. Т.1. Оп.1. Д. 161. Л.1-4.

[60] РГАДА. Ф. 210.Оп. 6-д. Книги белгородск. ст. Сметный список. Кн. 17. Л. 32.

[61] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 131. Л. 44 об.

[62] Там же. Ф. 210. Оп.1. Д. 87. Л. 26.

[63] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 134. Л. 611.

[64] РГАДА. Ф. 210. Оп. 4. Д. 88. Л. 36.

[65] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 8830. Л.109.

[66] Там же. 110 об.

[67] Там же. Д. 137. Л. 98, 98 об., 101, 101 об., 104 об., 105, 113, 114, 123, 144, 144 об.

[68] Там же. Д. 134. 621 об.

[69] Катков С.И. Памятники…43, 86, 87 и др.

[70] РГАДА. Ф. 210. Оп. 4. Д. 88. Л. 9.

[71] Там же. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 8830. Л. 107 об.

[72] Там же. Д. 137. Л. 102 об., 119 об.

[73] Там же. Ф. 210. Оп. 4. Д. 86.Л. 53 об.

[74] Катков С.И. Памятники… С. 45.

[75] РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 131. Л. 111 об., 156, 270.

[76] Там же. Л.120 об.

[77] Глазьев В.Н. Власть и общество на Юге России в XVII веке. Воронеж, 2001. С. 189.

[78] РГАДА. Ф. 210. Оп. 4. Д. 86. Л. Л. 4 – 4 об.

[79] Там же. 253 об.

[80] Глазьев В.Н. Власть и общество… С. 90.

[81] РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 134. Л. 1454.

[82] Там же. Л. 1453.

[83] Там же. Лл. 386, 1545.

[84] Там же. Д. 135. Л. 305 об.

[85] Там же. Ф. 210. Оп. 4. Д. 88. Л. 300.

[86] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 8830. Л. 113.

[87] Там же. Ф. 210.Оп. 6-д. Книги белгородск. Ст. сметный список. Кн. 17. Л. 218.

[88] Там же. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 135. Л. 299 об.

[89] Российская крепость… С. 28.

[90] РГАДА. Ф. 210. Оп.4. Д. 86. Л. 64 об.

[91] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 131. Лл. 112, 270.

[92] Там же. Ф. 210. Оп.4. Д. 87. Л. 270 об.

[93] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 131. Л. 270.

[94] Там же. Ф. 210. Оп.4. Д. 86. Л. 44 об.

[95] Книга сеунчей 1613-1619 гг. //Памятники истории Восточной Европы. Источники XV-XVII вв. Ответственный редактор Б.Н. Флоря. Т.I. М., Варшава. 1995. С.46.

[96] РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 131. Л. 271

[97] Там же. Ф. 210. Оп.4. Д. 86. Л. 38 об.

[98] Платежные книги Елецкого уезда Засосенского стана 7123 г (1615 г.) //Памятная книжка Воронежской губернии на 1908 г. Воронеж, 1908. С. 64; РГАДА. Ф. 1209. Оп.1. Д. 131. Л. 223.

[99] Там же. Ф. 210. Оп. 4. Д. 87. Л. 29.

[100] Там же. Ф. 210. Оп.4. Д. 88. Л. 338.

[101] Котков С.И. Отказные книги… С. 114.

[102] РГАДА. Ф. 1209. Оп.1.Д. 135. Л. 136.

[103] Там же. Ф. 210. Оп.4. Д. 88. Лл. 292, 223.

[104] Там же. Оп. 6-д. Книги Белгородск. Ст. Кн. 133. Л. 221 об.

[105] Там же. Ф. 210. Оп.4. Д. 86. Л. 30 об.

[106] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 131. Л. 84 об.

[107] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 133. Л. 1151.

[108] Там же. 1151 об.

[109] Там же. Ф. 210. Оп.4. Д. 88. Л. 148.

[110] Российская крепость… С. 93.

[111] РГАДА. Ф. 210. Оп.4. Д. 86. Л. 31.

[112] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 131. Л. 23 об.

[113] Там же. Д. 133. Л. 378 об.

[114] Там же. Д. 135. Л. 70.

[115] Там же. Ф. 210. Оп.4. Д. 88. Л. 58.

[116] Там же. Д. 86. Л. 64 об.

[117] Там же. Д. 87. Л. 224.

[118] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 133. Л. 62 об.

[119] Там же. Ф. 210. Оп.4. Д. 88. Л. 296 об.

[120] Там же. Оп. 6-д. Книги Белгородск. Ст. Кн. 133. Л. 210 об.

[121] РГАДА. Ф. 210. Оп.4. Д. 86. Л. 27.

[122] Там же. Ф.1209. Оп.1. Д. 131. Л. 31, 210.

[123] Там же. Ф. 210. Оп. 4. Д. 87. Л. 298 об.

[124] Там же. Оп. 1. Д. 132. Л. 647.

[125] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 135. Л. 124 об.

[126] Там же. Ф. 210. Оп.4. Д. 88. Л. 109.

[127] Там же. Ф. 210. Оп.4. Д. 88. Л. 145.

[128] Там же. Л. 37 об.

[129] РГАДА. Ф. 210. Оп. 4. Д. 86. Л. 55.

[130] Там же. Ф.1209. Оп.1. Д. 131. Л. 80 об., 186 об.

[131] Там же. Ф. 210. Оп. 4. Д. 87. Л. 294.

[132] Там же. Ф.1209. Оп.1. Д. 132. Л. 1106.

[133] Там же. Д. 135. Л. 225.

[134] Там же. Ф. 210. Оп. 4. Д. 88. Л.176.

[135] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 8830. Л. 147.

[136] Там же. Ф. 210. Оп. 6-д. Книги Белгородск. Ст. Кн. 133. Л. 252 об.

[137] Там же. Ф. 210. Оп.4. Д. 86. Л. 83.

[138] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 131. Л. 38 об.

[139] Там же. Ф. 210. Оп.4. Д. 87. Л. 107.

[140] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 133. Лл. 805, 1130.

[141] Там же. Ф. 210. Оп.4. Д. 88. Л. 297 об.

[142] Там же. Оп. 6-д. Книги Белгородск. Ст. кн. 133. Л. 267.

[143] Там же. Ф. 210. Оп.4. Д. 86. Л. 85 об.

[144] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 133. Л. 297 об.

[145] Там же. Ф. 210. Оп.4. Д. 88. Л. 100, 224.

[146] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 8830. Л. 129 об.; Там же. Оп. 6-д. Книги Белгородск. Ст. кн. 133. Л. 256.

[147] Российская крепость… С. 28, 200.

[148] РГАДА. Ф. 210. Оп.4. Д. 86. Лл. 4 об., 44.

[149] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 131. Л. 120 об.

[150] Представители этой фамилии живут в селе Ольховец, Измалковского района Липецкой области и в наше время.

[151] РГАДА. Ф. 210. Оп.4. Д. 87. Л. 348.

[152] Там же. Д. 88. Л. 337.

[153] Там же. Д. 87. Л. 91.

[154] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 133. Л. 1548.

[155] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 133. Л. 608.

[156] Там же. Ф. 210. Оп.4. Д. 88. Лл. 65, 140 об.

[157] Там же. Л. 248 об.

[158] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 8830. Л. 108 об.

[159] Там же. Ф. 210. Оп.4. Д. 87. Л. 128 об.

[160] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 133. Л. 685.

[161] Там же. Ф. 210. Оп.4. Д. 88. Л. 340 об.

[162] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 8830. Л. 109.

[163] Там же. Оп. 6-д. Книги Белгородск. Ст. Кн. 133. Л. 219.

[164] РГАДА. Ф. 210. Оп.4. Д. 86. Л. 64 об.

[165] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 131. Лл. 11 об., 139.

[166] Там же. Ф. 210. Оп.4. Д. 87. Л. 37.

[167] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 133. Л. 198..

[168] Там же. Ф. 210. Оп.4. Д. 88. Л. 321.

[169] Там же. Л. 234.

[170] Там же. Ф. 210. Оп.4. Д. 87. Л. 296 об.

[171] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 133. Л. 195.

[172] Российская крепость… С. 194, 198.

[173] Котков С.И. Памятники южновеликорусского наречия. Таможенные книги. М.. 1990. С. 47.

[174] РГАДА. Ф. 1209. Оп.1. Д. 133. Л. 185.

[175] Там же. Д. 133. Лл. 10 об., 137 об.

[176] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 133. Л. 185.

[177] Там же. Д. 135. Л. 66.

[178] Там же. Ф. 210. Оп.4. Д. 88. Л. 34.

[179] Там же. Ф. 1209. Оп.1. Д. 131. Лл. 10 об., 138.

[180] Там же. Д. 135. Л. 67.

[181] Там же. Ф. 210. Оп.4. Д. 88. Л. 321.

[182] Там же. Лл. 233 об., 274.

[183] Там же. Оп. 6-д. Книги Белгородск. Ст. Кн. 133. Лл. 212, 213.